В жизни Нина Михайловна ничем не выделяется от других, она любящая и заботливая дочь, жена, мать и бабушка. Сыновей растила — вместе с ними Виктора Цоя слушала, футболхоккей смотрела. Теперь так же привязана к внучкам. Выросшая в деревне, даже прожив в городе больше полувека, не чувствует себя оторванной от земли.

Но на сцене она преображается. Если поставить в один ряд ее героинь: Жрицу Кебе («Когда гаснут звезды» Н. Сидорова), Пелагею («Пелагея и Алька» Ф. Абрамова), Праски («Тетушка Праски дочку выдает» А. Чебанова), Пашу («Выйди, выйди за Ивана» Н. Айзмана) и других — не верится, что все это сыграно одной и той же актрисой Н. Яковлевой. И комедии, и трагедии ей по силам.

Сцене Чувашского государственного академического драмтеатра она верой и правдой служит 44 года. Недавно народная артистка Чувашии и России Н. Яковлева отметила круглую дату. Об этом зрители узнали лишь тогда, когда после премьеры спектакля «Белымбела черемуха» на сцену вышел первый заместитель министра культуры, по делам национальностей, информационной политики и архивного дела Чувашии В. Бондарев. Виктор Сергеевич поздравил Нину Михайловну с 65летием и вручил благодарность Президента Чувашии за большой вклад в развитие театрального искусства и за многолетний плодотворный труд.

— Театр учит и воспитывает зрителей. А лично на вас, Нина Михайловна, ваши героини както повлияли?

— Безусловно. Разве могут пройти бесследно для актера сыгранные им роли? Оглядываясь назад, осознаю, что на меня как на человека огромное влияние оказал Валентин Распутин. Мне посчастливилось играть Марию в спектакле «Деньги для Марии» и Дарью в «Прощании с Матерой». Это мощные, психологически насыщенные образы. Даже когда монолог произносишь — в зале стоит абсолютная тишина и нутром чувствуешь, что каждое твое слово доходит до зрителя. Такие героини и душу очищают, и силы придают. Мне кажется, из этой же серии моя новая работа — роль матери в спектакле «Белымбела черемуха» Ларченкова.

— Бывает, что театр возвращается к некоторым спектаклям из своего же репертуара. Более 40 лет назад в «Свадебных блинах» вы играли юную девушку, сегодня в той же комедии заняты в образе матери. В 60х годах в спектакле «Кайри мала хуркайаксем» («Помогите ведущему, журавли») молодую Ларису играли, сегодня вас видим в роли пожилой женщины. В глубине души нет щемящей тоски? Казалось бы, входите в ту же реку…

— Воспоминания, конечно, возникают, но они не болезненные. Как не бывает вечной молодости, так не бывает и вечных ролей. И в жизни, и на сцене возрастные переходы я переносила легко. С годами романтика молодости проходит, хотя я считаю, что ее можно и нужно сохранить до старости лет. Взамен приходит житейская мудрость, которая ценится еще дороже. Для меня как для актрисы героиня спектакля любого возраста интересна. Гдето в годы перестройки в спектакле «Пура­натпар пурнаса» по пьесе ­Си­дорова пришлось играть престарелую женщину, почти выжившую из ума. В течение всего спектакля моя героиня существует почти без слов. Ее выкатывают на сцену в коляске. Она все слышит, понимает и все семейные дрязги пропускает через себя, хотя и не принимает в них участия. Эту роль я играла с удовольствием, хотя было неимоверно трудно показать внутреннее состояние души этой безмолвной старушки.

— Вы играли Виолу в «Двенадцатой ночи» Шекспира, Надежду Монахову в «Варварах» Горького, но ни разу не выходили на сцену в образе Нарспи. Не обидно?

— В нашу молодость Нарспи особо не выделяли, с ней в одном ряду стояли Пинерпи, Елюк, Аниса из других спектаклей. Конечно, я могла бы поставить галочку в творческой биографии, сыграв хотя бы одну из этих ролей. Но я от них отказывалась сама, вопервых, считала себя для этих ролей недостаточно красивой, вовторых, я с малых лет росла волевой и смелой. После войны нас воспитывали на других идеалах. Когда мне в свое время предложили в паре с Ниной Григорьевой роль Пинерпи в спектакле «Айдар», всей душой запротестовала: «Зачем мне эта безвольная, забитая девушка, которая даже за себя постоять не в состоянии. Мне не по нутру Пинерпи, и я не справлюсь с ее ролью». Ктото, может, подумал: «Вот дурочка». Я же отказалась наотрез и никогда об этом не жалела. Свой творческий потенциал я проверяла по другим ролям. Любители искусства знают, что Чувашский академический театр открылся в Казани спектаклем Островского «Не так живи, как хочется». Роль Груши в нем играла Ольга Ырзем. К 50летию театра специально поставили этот спектакль, в котором мне поручили роль Груши. Это я сочла за самую высокую честь.

Сцена из спектакля "Белым-бела черемуха".

— В списке сыгранных вами ролей героини разных национальностей: марийка, башкирка, грузинка, аварка, испанка, осетинка, полька… В раскрытии характеров женщин разных национальностей возникают дополнительные трудности?

— Темперамент может быть разный, костюмы другие. Традиции, обычаи, поведение закладываются в драматургический материал. В остальном женщина остается женщиной: она любит и ненавидит, ревнует и страдает, детей растит, оберегает родной очаг… Вроде бы женская доля одинакова, тем не менее ни одна из моих героинь не повторяется в другой. А как этого достигать? Все зависит от того, что ты вобрал в себя с малых лет: что читал, видел, запомнил, чем душу обогатил. Плохое, хорошее — все оседает в кладовой души.

Трудности от национального содержания не зависят. Помню, я готовила роль чувашской матери в спектакле «Ежевика вдоль плетня» по пьесе Чиндыкова и, можно сказать, горючими слезами обливалась от своей беспомощности. Представляете, мне 50 лет и я, как вчерашняя выпускница, плачу над образом. Так же пугал меня в начале работы мощный образ Курак из «Тудимера». Но на то и трудности, чтобы их преодолевать. Зато потом все творческие муки окупятся. Кто познал эту радость великую, тот никогда не оставит сцену.