лицо переходит

темнея

в продолжение

Двери Последней:

Геннадий АЙГИ,

Последний отъезд (Валленберг в Будапеште: 1988).

Уже сорок дней нет среди нас Павла Викторовича Романова. Театроведа, профессора и первого проректора Академии театрального искусства (Санкт-Петербург). Post mortem узнаешь, как разнообразно и щедро он жил.

В 60–70-е годы прошлого века учился в ЛГИТМиК (Ленинградском государственном институте театра, музыки и кино – ныне Академия театрального искусства) одновременно с третьей студией чувашских актеров и мог воочию наблюдать их поиски, процесс освоения ими «святого ремесла». Это были его сверстники, но позднее в книге «Студийцы» (1982) Павел сумел показать преемственность разных поколений чувашских актеров («тархановцев», «орловцев», «ленинградцев»), их творческие позиции и то, как из их творческих устремлений формировался живой организм чувашского театра. Как он сам писал: «Актеры Чувашского театра... В самых разных спектаклях – различных жанров, стилей и эпох – видим мы их индивидуальности, творческую манеру, искреннее желание быть близкими и понятными своему зрителю и вместе с тем умение не заискивать, говорить с ним языком современного искусства (...) Когда раскроется занавес и ты услышишь тишину зала, – начинается творчество. На глазах у зрителей рождается искусство. И ради этого стоит жить беспокойно».

Можно сказать, что Павлу генетически, по роду было предопределено дело его жизни. Наверное, он с самого раннего детства был «заражен» атмосферой театра. Отец Виктор Павлович – известный режиссер, драматург, театральный педагог. Мать Фаина Александровна – театровед, лучший знаток чувашского театра. Проблемы национальной драматургии, современного состояния национальных театров России, сценическая педагогика были предметами его пристального интереса и живого внимания. Для «Краткой чувашской энциклопедии» (2001) он написал статьи о ведущих чувашских актерах и режиссерах.

Павел Романов после окончания ЛГИТМиК удивительно органично вписался в питерскую, столь блистательную, культурно-художественную среду. Работал на Ленинградском ТВ, организовал редакцию развлекательных программ. Вспоминают его выступления на арене цирка и на эстраде (театр «Буфф»). Оказывается, он превосходно разбирался в тонкостях кулинарии, готовил сам и консультировал поваров известных питерских рестораций. Является автором книги «Застольная история государства Российского» (607 (!) страниц большого формата, два издания разошлись мгновенно). Книга оригинальна по жанру: байки, анекдоты, известные государственные, исторические деятели, другие важные персоны через призму застолья. Живой, образный язык автора делает книгу просто настольной. Павел также вел кулинарные рубрики в газетах и на телевидении.

Став питерцем, он, тем не менее, никогда не забывал о Чувашии, своих корнях и чувашском театре. Одной из его последних – увы! – инициатив было намерение осуществить набор новой чувашской студии для Академии театрального искусства с тем, чтобы там были и будущие театроведы (эта отрасль искусствоведения у нас вот уж почти как 10 лет отсутствует напрочь). Собирался по весне этого года приехать в Чебоксары для проведения предварительных консультаций и собеседований... Не успел.

Судя по всему, Павел был щедр и расточителен (это касается и собственного здоровья). Становясь внешне все более похожим на своего отца, он как бы в обратном направлении повторил его жизненно-творческий путь. В последние годы он успешно заявил о себе как актер (Виктор Павлович начинал с актерства), снимался в кино. У Алексея Германа в фильме «Трудно быть богом» (роль средневекового книжника), у Алексея Германа-младшего – главная роль – трагический образ немецкого врача, доброго и неприспособленного к войне интеллигента, – в фильме «Последний поезд» (2003, фильм удостоен наград ряда международных и отечественных кинофестивалей). В канун 2005 года в Подмосковье отснялся в завершающих эпизодах кинокартины «Гарпастум» (Алексей Герман-младший). Все же Павел успел в этой жизни реализоваться и как актер. Был очень рад и по праву гордился этим.

Павел Романов был человеком, который мог и хотел дарить (и дарил!) людям радость. Радость интеллектуального общения, радушного застолья, подлинного творчества, наконец! Прирожденный артистизм, добрый нрав как бы объединяли в его характере два начала – сибирскую размашистость (от отца) и потаенную чувашскую деликатность (от мамы), что и влекло к нему самых разных людей. Как жаль, что семейная традиция Романовых – высокое служение театру! – прервалась на Павле. Среди слов прощания, опубликованных в одной из питерских газет в те печальные январские дни, были такие: «Он, казалось, был создан для счастья (...) Как странно и нелепо, что о нем надо теперь говорить в прошедшем времени».

Простимся и мы, преклонив голову, с этим прекрасным и светлым человеком.