Иван Вашки в 1942 году.

Немцы рвались к Москве. Выполняя приказы командования, специальное артподразделение постоянно меняло дислокацию. Под немецкими бомбами, минами и снарядами ряды артиллеристов редели быстро. Из семнадцати бойцов взвода осталось только семеро. Ивана Никифоровича хранила какая-то неведомая сила. Сражаясь на фронте до середины июля 1943 года, он ни разу не был ранен. До Победы было далеко, и он уверен: если бы не случайный поворот судьбы – не уцелеть бы ему в той страшной войне. В июле 43-го в числе пятнадцати лучших артиллеристов его отозвали в Москву. Для чего – выяснилось позже.

Исход войны зависел не только от боеготовности армии, но и от настроя солдат и гражданского населения. Это понимала фашистская Германия, которая старалась деморализовать противника. Еще большее значение моральному фактору придавало Советское правительство. Вот почему 7 ноября 1941 года войска прямо с парада, состоявшегося на Красной площади, уходили на фронт. Даже в блокадном Ленинграде создавались и звучали такие великие произведения, как седьмая симфония Шостаковича, на линию фронта выезжали концертные бригады. Продолжали выходить газеты. Неизмеримо мощное воздействие на армию и тыл оказывали салюты по случаю освобождения областных центров и столиц союзных республик и в честь успешного завершения крупных сражений. В составе главного кремлевского артподразделения победителям салютовал и наш земляк Иван Вашки.

- Иван Никифорович, расскажите, где и как это происходило?

- Наш дивизион разместили недалеко от Чистых прудов в Покровской казарме, с царских времен являвшейся военным общежитием. Выделили 24 орудия, из них два - на взвод, которым командовал я. В каждом расчете по 6 человек, я – тринадцатый. Дивизион начал готовиться к салютам сразу же. С утра до вечера шли тренировки. Салюты только на первый взгляд кажутся легким делом. После озвучивания приказа Сталина, в котором четко указывалось, сколько залпов будет произведено и из скольких орудий, все наши 24 орудия должны были выдавать залпы одновременно. Салют сопровождался Гимном Советского Союза, и залпы распределялись по ударным слогам Гимна: “Союз нерушимый республик свободных…” Если учесть, что в каждом расчете по 6 человек, то 144 артиллериста должны были работать на одной волне, на одном дыхании. Добиться такой синхронности очень сложно. В зависимости от количества орудий, указанных в приказе Верховного Главнокомандующего, к салюту присоединялись артиллерийские части, стоявшие за городом. Где они стояли, сколько их было – не знаю. Наш салют был главным и транслировался по радио на весь Советский Союз. Производился он с площадки около царь-пушки. А потом мы увозили орудия к Покровским воротам.

- Самый первый салют помните?

- Еще бы! Это было 5 августа 1943 года. Салют производился в честь освобождения Курска и Белгорода. Хоть и далеко было до Победы, но советские войска упорно продвигались вперед, освобождая от немецких захватчиков города и села. Салюты следовали один за другим. Особенно много было их в 1944 году. Часто приходилось давать по два салюта в день. Кто из москвичей не успевал следить за сообщениями Юрия Левитана, тот по нашим залпам догадывался о добрых вестях с фронта. Народ, уставший от изнурительной, кровопролитной войны, жаждал победы и радовался каждому успеху на полях сражений.

- Какой Вам запомнилась Москва тех лет?

- Тогда Москву уже не бомбили. Через плотный зенитный заслон ни один вражеский бомбардировщик пробиться не мог. В городе шла мирная жизнь: работали учебные заведения, возвращались эвакуированные предприятия. Военных было очень много. Жилось нелегко, продовольственный паек рабочих был небольшим. Но в людях чувствовалась уверенность. В 1944 году стал случайным очевидцем марша плененных немцев по Москве. Я в тот день попросился в баню. Разрешили. Смотрю - по улице в сопровождении конвоиров проходит огромная колонна пленных, от рядовых солдат до генералов. При орденах и медалях, но с понурым видом, покоренные, жалкие. Несмотря на предупреждение охраны, мальчишки норовили попасть в пленных камнями. А женщины, с ненавистью глядя на фашистов, кричали: “Москву захотели взять?! Вот вам Москва, смотрите, гады!”

- А Сталина, Жукова приходилось видеть?

- Впервые Сталина увидел в мае 1941 года во время праздничной демонстрации. Второй раз – в апреле 1945 года. На тот день выпало целых пять салютов, а нас с утра предупредили только о четырех. За снарядами для пятого комендант Кремля повел нас на склад. И вдруг прозвучала команда “Стой! Смирно!” Недалеко от нас в окружении нескольких генералов проходил Сталин. Отдавая им честь, мы застыли на месте. Меня поразило то, что за четыре года Сталин весь поседел.

А маршала Жукова видел много раз. В моей памяти он остался сильным, крепким, требовательным. Он терпеть не мог расхлябанности. Помню, многие его боялись. Георгия Константиновича близко увидел и 24 июня 1945 года на параде Победы. До начала парада на площадку, где стояли наши орудия, привели двух лошадей. Оказалось, для маршалов Жукова и Рокоссовского. Мы стояли в стороне и не без иронии наблюдали, как полковники обхаживали лошадей, расчесывали им хвост и гриву. Георгий Константинович и Константин Константинович на лошадях объехали войска. После выступления Жукова специально отобранные высокие, видные воины мотострелковой дивизии имени Дзержинского бросили к подножию Мавзолея немецкие знамена. Знаю, что к этой глубоко символичной церемонии их готовили долго, за городом проходила не одна тренировка.

Параду предшествовал салют Победы. Затем комендант Кремля повел нас смотреть парад. Несмотря на дождь, это был незабываемый день.

- Иван Никифорович, как праздновала Москва День Победы?

- Все началось еще 8 мая. Ведь именно в тот день от имени Верховного Главнокомандования Георгий Жуков принял капитуляцию фашистской Германии. Весь народ высыпал на улицы, знакомых и незнакомых поздравляли с Победой, обнимались, плакали и смеялись.

А что творилось 9 мая… На улицах Москвы яблоку негде было упасть. Встретившись с военными, люди с криками “Ура!” подбрасывали их в воздух. Пели и плясали, обнимались, целовались. Вечером устроили огромный фейерверк. Сейчас точно не помню, сколько орудий салютовало Дню Победы. Более тысячи. Все небо над Москвой сияло. Не знаю, как сумели поднять, но высоко-высоко в небе парил огромный портрет Сталина, там же развевались красные знамена. Было ясно, что после салюта на машине нам из центра не выехать. Комендант Кремля велел возвращаться в казарму пешком. С трудом добрались. Нас, одетых по форме, тоже обнимали, целовали, качали на руках. В казарме обнаружил, что нет четырех пуговиц на мундире.

Лейтенант Иван Вашки домой вернулся с орденом Отечественной войны II степени, медалями “За боевые заслуги”, “За оборону Москвы”, “За победу над Германией”. Особенно дорога ему награда “За оборону Москвы”. “Слишком тяжелой была оборона”, – говорит ветеран. В ГИТИС он уже не вернулся. Леонид Агаков пригласил его в редакцию журнала “Ялав”. Согласился, втянулся в литературу. Потом работал в Чувашском драмтеатре, обкоме партии, книжном издательстве. На пенсию вышел с должности ответственного секретаря журнала “Таван Атал”.

За свою долгую жизнь Иван Никифорович повидал многое. Но никогда ему не забыть салют Победы.