16 июля в залах Чувашского государственного художественного музея открывается выставка «Двое». В экспозиции представлены произведения члена Союза художников Чувашии Альберты Афанасьевны Анцыгиной и известного чувашского художника Михаила Егоровича Егорова (1932-1991). Посвящена выставка 70-летию Альберты Афанасьевны и памяти Михаила Егоровича, который ушел от нас 13 лет назад - 2 июля 1991 года.

Название выставки «Двое» не случайно. Два автора, две судьбы. Два разных характера, но единение духа – высокого духа поэзии!

У одной - в узорочье национальной вышивки, у другого - в слиянии с природой, которую непременно писал с натуры. Анцыгина Альберта Афанасьевна и Михаил Егорович Егоров. Она любит тишину, тихое пение, мягкую ткань редины, нанося неспешно узорочье национального орнамента. Он - трудоголик и непоседа, вечный путешественник с этюдником и рюкзаком за спиной. Она -компанейский человек, он - молчун, прячущийся в лесах и дубравах. Она живет памятью о нем, пишет стихи, посвящая ему свои песни.

Он ушел из этого мира, оставив о себе великую память, терзающегося человека, но поднявшегося над временем как художник, ибо талант его не был в услужении жесткой покорности. Чуть-чуть не дожив до своего 60-летия Михаил Егоров готовил свою персональную выставку, но так и не успел узнать, что получилась она грандиозной, ошеломляющей.

С 1958 года начал работать в Творческо-производственных мастерских художественного фонда РСФСР, где тридцать три года занимался производственно-оформительским творчеством, заработав славу лучшего шрифтовика. Ни разу не сорвал выполнение заказа. Холсты-афиши персональных выставок других художников, республиканских, передвижных появлялись вовремя, как и плакаты, соцобязательства. Егоров был бессменным секретарем партийной организации. Но так и не смог многого понять в социалистической действительности из-за ложного самосознания занятости общественной работой.

Лишь равнодушие людей, за которых постоянно голосовал на партийных собраниях, входивших в состав выставкома зональной выставки «Большая Волга», безразличных к его судьбе, когда не хватило лишь одного голоса при голосовании за его работу, не прошедшую на выставку, больно ранило его, тогда понял, пора отказаться от партийного секретарства, которому было отдано столько сил и времени.

Дневник художника - невероятный документ. Поразительно то, что нет ни упрека, ни жалобы ни на кого - писал лишь о себе. Открыл для себя, что нет ничего более простого и более сложного, чем сама природа. Муки творчества терзали, восклицал о себе: «Дилетант!» Сам же не замечал, как накопилось мастерство, как накопился опыт, как обострилось то умение видеть и отбирать нужное, именно в этюде, отбирать на натуре, контролируемое сознанием художника произведение. Изящество, тонкий вкус, какие-то едва уловимые оттенки, живая жизнь природы, глаза озер. Писались в разные годы, но тянуло и тянуло, снова и снова писать. Не любовь, а ожидание любви, не законченное произведение, но сам процесс созидания его, наслаждение письмом, созидательная мощь чувства, сопричастность, воссоздание того, что видишь, радость отдачи этой красоты людям. Разве можно было словами это объяснить. Как же точны в наблюдениях живописца все тончайшие изменения в природе, происходящие весной. В холстах и картонах «Песни о Дубе» нет больших пространств, нет эпических, монументальных композиций и какое бы вокруг не было окружение - Дуб царит над всем и всеми. Гордые дубы. Цветущие дубы. Почему шел к дубам, к этому дереву? Находил в нем утешение? Отождествлял ли себя с дубом, борющимся с врагом - болью внутри себя. Видимо, хотелось через «Дуб-богатырь» увидеть свою мечту - возвышающегося над всем и всеми царственного, свободного и могучего человека.

То время ушло, боль осталась в душе Альберты Афанасьевны. После той выставки она не захотела рознить удивительные серии весенних, летних, осенних, зимних «Дубов», да и другие мысли, чувства, переживания в полотнах художника, мужа, друга, соратника по искусству. Сохранила в единстве, в единении, оставив на хранении в фондах музея. Сегодня в залах они вместе - мужественные полотна Михаила Егорова и тонкое, изысканное светлое рукоделие Альберты Анцыгиной.