Мастер на все руки.

- Вячеслав Викторович, как Вас нашла режиссер фильма Марина Разбежкина?

- Она долго искала подходящего человека сначала в обществе “афганцев”, потом среди других инвалидов. Меня увидела на групповом фотоснимке, сделанном на республиканском конкурсе по фигурному вождению коляски. Когда приехала ко мне домой, в ее глазах я прочитал: “Только бы не отказался”. Она поняла, что нашла того, кто нужен. Но это было неокончательное решение. Я съездил в Москву на пробу. Долго искали жену моего героя – главную героиню – комбайнерку Тосю. До Людмилы Моторной (актрисы Санкт-Петербургского Малого драматического театра) приходили четыре претендентки, ни одна не подошла. Пришла Моторная. Разбежкина посадила нас друг против друга, поговорили минут пять, и все решилось.

- Не побоялись далекой от Вашей профессии работы?

- Страха не было. В то время мы с Еленой были озабочены устройством свадьбы старшей дочери. Времени не хватало, но побывать в другой обстановке всегда интересно, и я согласился.

- Нелегко, наверное, вжиться в чужой образ?

- Почему в чужой? Жизнь и заботы своего героя – такого же инвалида, как и я сам, хорошо знаю. Все его трудности мне знакомы. Только герой мой оказался слабаком, сидел дома, ничем не занимался. Разве можно опускать руки? Не выдержал он испытания судьбой, спился и умер. В этом ему в какой-то степени “помогла” и Тося, у которой на него не хватало ни сил, ни времени. Ей же все время надо было работать на износ, чтоб остаться передовой комбайнеркой, иначе отберут Красное знамя, возвращать которое стыдно, потому что оно изрешечено мышами. Они то и дело на него нападали, и Тося постоянно знамя латала.

Съемки проходили в деревне Малые Токташи Аликовского района в специально отобранном и отреставрированном доме и в поле. В деревне повесили объявление о приеме мышей. За одну платили 20 рублей. Всего трех мышей принесли. Пришлось привезти белых мышей из Чебоксар. Из десяти только одна выжила. Лабораторные же.

- Кто играл сыновей? Не дети местных начальников?

- Нет, они тоже прошли строгий отбор. У одного, например, отец водителем работает. Два Димы – Ермаков и Яковлев. Мы их звали Дима-старший и Дима-младший.

- Ваш герой – пьющий человек. А в киногруппе как относились к спиртному?

- Насчет этого была строгая дисциплина. Во время съемок – ни грамма. Я говорю Марине: “Может, для большей достоверности принять?” А она в ответ: “Ни в коем случае. Даже роль пьяного трезвый сыграет лучше”. Есть у них обычай отмечать сотый кадр, двухсотый. Разрешили две бутылки вина на 20 человек (столько работало в Малых Токташах над фильмом).

А перед началом съемок о штатив разбивают тарелку и осколки раздают всем. По традиции все кусочки склеиваются во время презентации фильма. Фильм показали на кинофестивале, но склеить тарелку мы не смогли, потому что приехали туда не все участники и создатели ленты.

- Не трудно было общаться с другими членами киногруппы?

- У нас сложились добрые отношения. Подружились друг с другом, расставаясь, обменялись адресами, телефонами. Понравились мне и мальчики. Младший Дима такой же голубоглазый и белобрысый, каким был я сам в детстве. Проблем с актерами не возникало. Только погода создавала проблемы.

- Сколько Вам заплатили за участие в съемках?

- На свадьбу дочери как раз хватило.

- Каковы впечатления от церемонии закрытия кинофестиваля?

- Трудно выразить словами. Память останется на всю жизнь. Кинофильмом “Время жатвы” заинтересовались международные критики. Его хотят видеть в Венеции, Берлине, Карловых Варах…

Мы специально не рассказали читателям содержание фильма. Вернемся к нему осенью, когда “Время жатвы” привезут в Чебоксары