Шестого февраля общероссийский канал “Культура” организовал прямую трансляцию комической оперы Вольфганга Амадея Моцарта “Свадьба Фигаро”. Факт сам по себе вроде бы не уникальный по нынешним временам, если б не одно условие – показать спектакль руководство канала решило не из какого-либо престижного московского или западноевропейского театра, а из зала Татарского театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Надо ли говорить, что в Чувашии осуществления нового телепроекта ожидали больше, чем в любом из 89 регионов России, включая и Татарстан? Еще бы! Татарский театр в течение многих лет связан с Чувашским оперным, для многих наших музыкантов он – alma mater. Деятели музыкальной культуры двух соседних республик сотрудничают непрерывно, любители оперного и балетного искусства Чувашии постоянно выезжают на спектакли театра им. М. Джалиля. Особенно когда в них заняты наши земляки, выходцы из Чувашского театра. В данном случае главную партию Фигаро должен был исполнять чувашский певец, недавний солист нашего театра Валерий Иванов. Сам же необычный спектакль руководство театра и российского ТВ посвятили 130-летию гениального уроженца Казани Федора Ивановича Шаляпина. Весть о том, что В. Иванов будет петь на шаляпинском фестивале в Казани и это можно будет увидеть в прямом эфире, передавалась в Чебоксарах из уст в уста в течение почти двух недель. Обещанная телепремьера вызвала действительно огромный интерес. За полчаса до начала трансляции дозвониться кому-либо из любителей музыки в Чебоксарах стало невозможно – телефоны были отключены повсюду, чтобы ничто не помешало общению с прекрасным. Надо сказать, телевизионщики очень хорошо подготовились к своей работе. Канал “Культура” отправил в Казань большую группу профессионалов во главе с известным музыковедом, редактором ТВ Святославом Бэлзой и режиссером телеверсии Андреем Торстенсеном. Им удалось снять интересное интервью президента республики М. Шаймиева по поводу предстоящего зрелища, режиссер и операторы назубок изучили все мизансцены спектакля, обеспечили для трансляции великолепную систему озвучивания. Но все усилия оказались напрасными, спектакль, мягко говоря, не вызвал той реакции зрителей, на которую был рассчитан. И это несмотря на то, что участвовать в нем вместе с татарскими артистами были приглашены лучшие голоса России, в том числе и Владимир Самсонов из Мариинского театра (граф Альмавива). Это тот самый певец, который пять лет назад пел в Чебоксарах на Михайловском фестивале с успехом, превзойти который вряд ли вообще возможно в принципе. Так что же случилось в Казани, в театре, который был и есть для всех нас, любителей музыки Чувашии, эталоном высочайшего профессионализма, объектом восхищения и уважения? А все дело в том, что премьеру спектакля руководство Татарского театра доверило группе постановщиков из Голландии, надо полагать, не от плохой жизни. И с желанием жить еще лучше, безусловно, похвальным, т. е. чтобы спектакли можно было вывозить на гастроли в Западную Европу, прежде всего в Данию и Голландию. По словам худрука оперной труппы Г. Хайбулиной, “так и случилось. Спектакль уже выдержал около сорока представлений на Западе, имел огромный успех”. Что же так “привлекло” датчан, французов, голландцев и разных прочих шведов? Вероятно, оригинальная авторская версия режиссера-постановщика Винсента де Принса, вложившего в спектакль свое понимание современного стиля «модерн» в трактовке гениального творения божественного Моцарта. Смысл его, насколько смогла я понять, – отсутствие всякого смысла, логики, отсутствие развития действия. Спектакль изобилует бесконечными нелепостями музыкальной и режиссерской трактовок. Совершенно невозможно понять, кто из героев откуда и куда приходит и уходит, и главное – почему. Непонятно, почему графиня Розина, будучи в здравом уме, лежит на лестнице, почему дверь открывают садовыми ножницами, почему в руках у героев ружья, а у горничной Сюзанны – авторучка размером с огнетушитель. Почему садовник Антонио трудится на грядках жарким итальянским полднем в костюме Деда Мороза. Больше всего, конечно же, сразил Керубино, у автора либретто – «мальчик резвый, кудрявый, смышленый». А у голландских постановщиков – почтенный ветеран-гарибальдиец, способный вести в атаку полки повстанцев. Действие комедии принципиально обличено в серый цвет, перемежающийся то полоской, то клеточкой, что больше соответствует содержанию пьесы М. Горького “На дне”, но никак не комедии итальянского барокко. То же можно сказать и о героях спектакля, одетых в стиле “сэконд-хэнд”. Талантливых российских певцов бесконечно жалко. Цветового минимализма Винсенту, хоть он и де Принс, видимо, показалось мало. Ничтоже сумняшеся постановщик исключил из авторов спектакля не кого-нибудь, а самого Петра Ильича Чайковского, осуществившего специально для российского зрителя гениальный перевод оперного либретто. В результате зрители театра сидят совершенно отлученные от действия пьесы, представление, искрящееся юмором и лукавством, проходит при полном молчании публики... Жаль, искренне жаль любителей оперного искусства Татарстана и российских телезрителей, которые не получили адекватного представления Татарского академического театра. И если действительно западная публика в восторге от постановки, значит мы еще раз должны сказать себе: “Что голландцу хорошо, россиянину не очень”. Как тут не вспомнить и не поблагодарить еще раз постановщиков (М. Адамовича, А. Каратыгина, Н. Поваго) “Свадьбы Фигаро” в Чебоксарах, которые четыре месяца назад поставили этот же спектакль в Чувашском театре оперы и балета. В отличие от заумных голландцев они отнеслись к своему детищу с наивностью и простодушием, чего невозможно не заметить в творениях Бомарше, Моцарта, Чайковского, Шаляпина, Пушкина, десятков выдающихся гениев сцены, чьим духом пропитано великое искусство отечественного театра.