XX Международный балетный фестиваль продолжает говорить со зрителем на языке современной хореографии. Спектакль «Зимняя роза» – настоящее танцевальное эссе, созданное по сказке Оскара Уайльда московским театром «НОВЫЙ БАЛЕТ». Хореография Константина Кейхеля (Санкт-Петербург) сразу вызывает нас на откровенный разговор. В чем она, правда жизни? Какова цена совести? Почему с каждым новым тысячелетием мы все прочнее забываем о своих истоках, о матери-земле, вскормившей Человека? Какое счастье, что у молодого поколения постановщиков рождаются подобные размышления.

Серые полупрозрачные листы, замершие на заднем плане, мгновенно включают наше воображение. Это и занавес, скрывающий от людских глаз прекрасный грот богини Флоры, и льдины, в саркофаге которых замерзает пленница-Роза, и граница между двумя мирами. А порой, пошатываясь из стороны в сторону, они напоминают тучи, проплывающие в грозовом небе. Минимализм оформления Маргариты Петровой позволяет исполнителям максимально привлечь внимание публики к своим танцевальным откровениям. Хореографические линии пересекаются, вяжутся в узлы и гнутся.

Универсальность артистов – одно из главных качеств коллектива. Здесь нет тех, кто под солнцем или в тени. Каждый танцор – яркая личность с арсеналом технических возможностей и богатством актерской индивидуальности. Вот перед нами массовка, движущаяся синхронно и слаженно, где все как один. Но в какой-то момент эта большая человеческая молекула расщепляется на десяток отдельных атомов-солистов. Каждый из них существует в своем темпоритме и колдует над своим пластическим узором, вплетая его в полифонию танца.

Модели людей во главе с юношей и девушкой (Егор Маслов и Наталья Кочегарова) сконструированы из четких прямых отрезков и грубо очерченных геометрических фигур. Мы того гляди ударимся о заостренные углы согнутых локтей и колен. Образы Соловья (Андрей Остапенко), разноцветных роз (Анастасия Николаева, Василиса Калинина и Диана Мухамедшина), нимф и панов, напротив, будто слеплены из пластилина. Они бескостны, мягкотелы и податливы. Их талии подобны гибким стеблям тростников, руки – ветвям деревьев, ноги – извилистым корням.

Непреодолимой тягой к природе, желанием затеряться в чащe леса и окунуться в травянистые луга обусловлен и выбор музыки. Это не что иное, как цикл «Времена года» Антонио Вивальди. Хотя и в обработке Константина Чистякова, но почти нетронутый, звучащий в своей восхитительной первозданности. Когда музыка замолкала, со сцены доносилось прерывистое дыхание исполнителей. Казалось, что мы даже слышим их учащенное сердцебиение. Зоны тишины, всплывающие в океане музыки подобно необитаемым островкам, придавали спектаклю особую интимность.

...Сцена утопает в алых лоскутах. Быть может, это воды кровавой реки, несущие раненую птицу. Или лепестки увядшего цветка, развеянные ветром. Но нет, еще ничего не кончилось! Наступит весна, разверзнутся ледники, оживет Роза, и Соловей прощебечет свою трель. «Когда оглядываешься на жизнь, столь трепетную, столь насыщенную переживаниями, заполненную мгновениями столь жарких исступлений и радостей, все это кажется каким-то сном или грезой... Храни любовь в сердце своем. Жизнь без нее подобна бессолнечному саду с мертвыми цветами» (Оскар Уайльд). 

Фото Андрея Добрынкина

Чувашский государственный театр оперы и балета